Александр Маркьянов - Слепящая тьма [СИ]

Внезапно афганец свернул — нырнул в какой-то дворик так быстро, что мы едва успели заметить, куда именно. Узкий проулок, ведущий, судя по всему, в какой-то двор. Мы переглянулись. Отступать было некуда…

Переулок был короткий, всего несколько метров — и вел он в небольшой дворик, образованный двумя зданиями. Резкий контраст — в паре метрах шумная, крикливая, торгующаяся восточная улица — а тут тихо и даже света меньше…

— Ты смотришь машину, я — окрестности… — едва слышно сказал я.

Оружия нет — но нож в умелых руках это тоже оружие…

Афганец нападать на нас совсем не собирался — вместо этого, он усиленно что-то откапывал. Куча походила на что-то, оставшееся от небольшого здания после прямого попадания в него авиабомбы…

— А выезжать отсюда как?

— Похоже, с той стороны можно выехать…

Мало ли что он может вот так вот откопать. Автомат, к примеру…

Это было то, что надо. Просто как по заказу…

ЛэндРовер Дефендер, простой и надежный, используемый, наверное, всеми армиями мира. Даже в американской армии состоят на вооружении штурмовые машины, выполненные на базе этого неубиваемого проходимца. Простой и неубиваемый двигатель, пусть не самый мощный. Но с хорошим крутящим моментом и способный поглощать самое дрянное топливо. Кузов — тоже простой и крепкий, не гниющий и не ржавеющий. Вместительный, семь человек входят с комфортом, а если потесниться — войдут и все девять. Двое на переднее сидение, трое на даднее, еще четверо — на лавки в багажнике — вот тебе и девять…

А машинка то и в самом деле краденая. Перекрашена из белой, причем небрежно, из краскопульта. Пусть и старались — но краскопульт это все равно не заводская покрасочная камера. Теперь этот сто десятый Лэнд щеголял в наряде цвета «хаки» — уступающем по популярности белому в этой стране…

Лучше все равно ничего не найти…

Вспышка!

Задумавшись о достоинствах машины, я чуть не пропустил противника — на втором этаже, в одном из выбитых окон солнечным зайчиком мелькнул какой-то блик. Кто как — а я в такие случайности не верю…

— Снайпер!!! Второй этаж!

Заорал по-русски — притворяться уже смысла не было. Карты на столе — и у нас отнюдь не козыри…

Схватив афганца за плечо, Седой моментально упал ничком рядом с машиной, прикрылся им. Мне было сложнее — единственным выходом было максимально сократить расстояние между мной и снайпером и надеяться на то, что у него нет гранат или пистолета. В дом, тот самый, где я заметил солнечный блик, вела одна дверь — старая, ржавая, обшарпанная. Бросившись вперед, я с размаху ударился об нее всем телом — таким ударом можно было свалить и нападающего американского футбола — и с ужасом понял, что дверь изнутри заперта на засов. Она даже не пошевелилась…

Выстрелов не было….

Выстрелов не было! Я ждал их, я уже смирился — что так тупо и глупо подставился в этом гребаном Джелалабаде, повелся на дешевое бандитское разводилово, позволял себя заманить в этот гребаный двор, в котором мы — как в тире мишени. Я ждал этих вычстрелов — а их не было…

— Лейтенант Сергей!

Крикнули на скверном русском откуда-то сверху, примерно оттуда, где по моим прикидкам находился снайпер. Я аж вздрогнул, глаза метнулись к выходу со двора — нет, пока не успею, не добегу. Может, позже — когда начинают говорить, стрелять, скорее всего не будут…

— Лейтенант Сергей!

— Какого…?! — непечатно отозвался Седой.

— Лейтенант Сергей, не стреляй! Выхожу я! Не стреляй, обознались!

Голос хриплый, прокуренный. По-русски говорит достаточно чисто. Что за ерунда здесь происходит?

— Лейтенант Сергей — приглушенно донеслось из-за двери — скажи, пусть твой человек от двери отойдет! Я стрелять не буду и ты не стреляй!

Упрашивать меня долго не пришлось — уже через пару секунд я был у входа во двор, того самого проулка, которым мы и прошли сюда. Теперь, если начнется стрельба — достать меня будет очень непросто…

— Товарищ Сергей, выходу я!

Несмазанный засов ржавой двери глухо лязгнул, заскрипели несмазанные петли. Я напрягся…

— Майк, не надо! — резко крикнул Седой, дверь открывалась так, что он увидел того, кто выходил к нам — от меня же его закрывало как раз полотно двери.

Шутит, что ли? Черт…

Седой начал подниматься, отпустил второго афганца — тот не мог подняться с земли, хрипел и надсадно кашлял — видимо, Седой его неслабо придавил. Наконец, стрелка увидел и я — невысокий, худой, средних лет афганец в чалме и в такой же одежде как и у нас — камисах и куртке. В руках у него был АКМ с русским оптическим прицелом и прикладом как у СВД — видимо румынский…

— Ахмедулло, ты?

— Я, лейтенант Сергей, я…

Черт…

— Нормально все… — махнул рукой Седой — свои люди…

И тут афганец бросил автомат — и жутко, навзрыд заплакал…

Уселись прямо тут же, во дворе. Втроем — афганец этот оказался старшим и отослал продавца обратно на базар. А мы сидели… просто сидели…

Ахмедулло Мамад. Бывший старший офицер ХАД, работал я пятом, самом опасном и наиболее ненавидимом вооруженной оппозицией управлении ХАД. Нынешний бандит и контрабандист. Его историю — то, что он знал — Седой рассказал мне позже, в лагере. Имя у него было другое — это он придумал себе сам, после того, как вернулся из банды. В восемьдесят четвертом он, всего в двадцать два года, в результате операции русского КГБ ушел в банду. Такие агенты обычно не возвращались — все дело было в том, что русские постоянно пытались координировать своим действия с афганцами, вместо того чтобы заниматься ими самим. Поэтому постоянно проходила утечка информации а таких агентов ждала виселица или сабля палача. Избавлением была сабля — виселица среди мусульман считалась позорной смертью. Здесь русские провели операцию сами от начала и до конца — и результаты она дала, такие каких не ожидали и закоренелые оптимисты. У душманов он дослужился до командующего небольшой, в семьдесят человек бандой, неоднократно виделся и разговаривал и с Халесом и с Хекматиаром — наиболее жестокими и непримиримыми вождями оппозиции. Информация, которая шла от Мамада, поводила спасти не одну сотню солдатских жизней…

Но все когда-нибудь заканчивается. Закончилась и карьера Мамада у моджахедов — на том, что ему стала известна информация о готовящемся подрыве колонны с командованием советской, сороковой армии. Адская машина, нагруженная больше чем тонной взрывчатки должна была быть установлена в самом центре Кабула, ее взрыв унес бы не сотни — тысячи жизней. Информацией этой владел ограниченный круг лиц и Мамад понял: не передать эту информацию он не имеет права — но и оставаться в среде моджахедов после провала теракта он не сможет. Слишком мало людей владели этой информацией, проверка безусловно вывела бы на него. Поставив на прощание радиомаяк, он сбежал к русским, при переходе был тяжело ранен — но выжил. А по этому радиомаяку артиллерия нанесла удар — редко когда бывавший столь результативным как в этот раз…

Русские тоже выполнили свои обязательства перед афганцем до конца. Не только сами, не доверяя афганцам, снабдили его новыми документами — но и сделали сложную пластическую операцию, полностью изменившую лицо Мамада. Без этого было нельзя — Шура приговорила Мамада к мучительной смерти — обычно тех, кого приговаривали к такой смерти, казнилри через снятие кожи заживо. Но смерти этот афганец оказался не по зубам.

Пройдя курс подготовки бойца специального назначения, он начал снова работать с русскими — но уже как Ахмедулло Мамад, офицер ХАД. Знали его и в Каскаде и в Кобальте и во многих других специальных группах, в изобилии созданных русскими после того, как общевойсковые операции показали свою полную неэффективность. Его знали и уважали, он один из немногих афганцев, кто наравне с русскими ходили на боевые задания. Обычно русские афганцам не доверяли…

Когда русские, в феврале восемьдесят девятого завершили вывод своей группировки войск — многие наши аналитики давали просоветскому режиму Наджибуллы от силы три месяца жизни. Все знали — афганцы, служащие коммунистам как бойцы ничего из себя не представляют. Впрочем, и душманы тоже хорошими бойцами не были — воевали только из-под палки инструкторов, в роли которых выступали арабы — фанатики. Всю войну, все восемь лет, с моджахедами воевали преимущественно русские — поэтому все и ждали что как только они уйдут, режим рухнет, рассыплется как карточный домик…

Не получилось. Странно — при выводе войск такого не мог предсказать никто — но режим Наджибуллы пережил даже своего родителя — Советский Союз. Больше двух лет подготовленные русскими афганцы отбивали атаки моджахедов — в то время как сами главари моджахедов стоило только русским уйти, большую часть времени начали посвящать грызне между собой. А режим держался. Его даже не поколебал мятеж министра обороны Шах Наваза Танаи в девяностом году, непонятно кем и зачем инспирированный — и блестяще, почти без потер подавленный боевиками пятого управления ХАД. Потом, Шах Наваз Танаи фактически станет главным военным советником движения Талибан — но это будет потом. А пока… пока режим сражался…